Во-вторых, следует учитывать, что собственно ПРОЦЕССОМ развитие русской ЛИТЕРАТУРЫ назвать нельзя, так как, по сути, литература в России всегда с профессиональной услужливостью выполняла определённый социальный заказ и никогда не являлась, таким образом, чем-то объяснимым преимущественно "из самого себя". Законы, по которым развивалась литература в России, не были литературными законами.
И в-третьих, к литературе следует подходить как к элементу русской секулярной массовой культуры, наряду с декоративной живописью, иллюстрированными журналами, театрами, кафе-шантанами и т.д. Естественно, что в сверхидеологизированном обществе, обществе, перенасыщенном идеологией, даже оформление злачных мест и конфетных коробок строго умышленно. Или, иными словами, в таком обществе любой предмет культуры, даже подлинный шедевр, есть прежде всего и более всего "коробка конфет".
Лишь с учётом этих трёх факторов общая картина становится относительно понятной и ЛЮБОЕ литературное произведение приобретает статус исторического факта. В свою очередь и тот или иной период в развитии литературы увязывается с историческим контекстом не "мистически", а более-менее правдоподобно. Так, не вызывает никакого сомнения, что в 80-х годах прошлого века поток ностальгических стишков, грязных дождливых пейзажиков и заунывных чеховских "рассказок" был частным следствием общего настроения глухого, злобного вредительства, инспирированного в ответ на жёсткий (то есть, если учесть возможность такого рода действий, недостаточно жёсткий) внутриполитический курс.
Точно так же вполне ясно, что культ порнографии, получивший своё распространение после разгона II Думы, являлся частью кампании вредительства. С одной стороны, речь шла о дискредитации культурной жизни страны, с другой – использовался ещё один петушок на палочке для вербовки молодёжи в контрроссийское движение. Прежде всего дело именно в этом, а не в гешефте или общей либерализации общества. Это легко видно из анализа левых журналов того времени, одновременно аскетически-революционных и порнографических, или из произведений Сологуба, где усердно пропагандировалась "интересная сексуальная жизнь" революционеров и революционерок.
Именно с этой точки зрения и стоит говорить об "истории русской литературы". Есть, конечно, и другая история. История духовная, история идей. Но как раз чтобы подойти к такому уровню, и не стоит выдавать одно за другое. Если угодно говорить о социальной истории русской литературы, то следует исходить из того места в социальной жизни страны, которое она реально занимала. А если речь идёт о духовном развитии, то не следует рассматривать литературу как результат элементарных социальных явлений.
<-- НАЗАД ПО ТЕКСТУ ВПЕРЁД -->