Русские: ах, да они тут СГОВОРИЛИСЬ. И это крушение самой идеи нравственности в политике привело на русской почве к наиболее разрушительным последствиям (809). Россия – литературная, бумажная страна. Литературные герои там оживают и начинают жить самостоятельной жизнью. Приём русской критики: Онегин, Печорин, Чацкий (812), Беликов – живые люди, ПРИНЦИПИАЛЬНО не отличающиеся от реальных людей, от героев газетных очерков и фельетонов. И такая интуитивная идея – "сговорились" – была понята очень интенсивно, мощно, и это понимание ожило, надело ленинский пиджачок и кепку и стало орать общим местом поверхностного морализирования и глубинного издевательства.
У Лескова в "Запечатленном ангеле" есть удивительно трогательное место, раскрывающее характерную черту русской психологии. Раскольник купил из-под полы икону "древлего письма", а к нему подошёл мужичок:
"- Ты гляди, человече, этой иконе не поклоняйся.
Я говорю:
– Почему?
А он отвечает:
– Потому что она адописная, – да с этим колупнул ногтём, а с уголка слой
письма так и отскочил, и под ним на грунту чёртик с хвостом нарисован!
Он в другом месте сковырнул письмо, а там под низом опять чёртик.
– Господи! – заплакал я, – да что же это такое?
– А то, – говорит, – что ты не ему, а мне закажи. И увидал я тут ясно,
что они одна шайка ... и, покинув им икону, ушел от них с полными слёз
глазами..."
Икону гвоздиком расковыряли – "адописная". И всё. Если это, если так, то дальше идти некуда. Или сесть на землю и заплакать или взять кистень и на большую дорогу. "Ах, вы так? Ну так погодите. Устроим вам такое, на таком уровне, такого размаха, что и не снилось". И устроили.
Ленин сказал в конце 1918 года:
"Раньше западные народы рассматривали нас и всё наше революционное движение как курьёз. Они говорили: пускай себе побалуется народ, а мы посмотрим, что из всего этого выйдет... Чудной русский народ!.. И вот этот "чудной русский народ" показал всему миру, что значит его "баловство"".
<-- НАЗАД ПО ТЕКСТУ ВПЕРЁД -->